Эпоха Водолея

На рубеже эпохи Водолея

Юродствуют и плачут во Христе

И ждут из бездны сумрачной вестей,

Ни родины, ни сердца не жалея.

На рубеже таинственных эпох

Почти неведом и невидим Бог.

Я узнаю его по умолчанью,

По небесам и горестной судьбе.

Он где-то там играет на трубе

И начинает строгое венчанье.

Венчанье, но не свадьба, а венец.

И блудной дочерью бывает горд отец.

На рубеже рассудка и сознанья

Дождливой осени пленительны черты,

И Пушкин восстает из немоты,

Даруя счастье первого свиданья.

Бульвар — и Пушкин, и смиренный дождь,

И ты не знаешь, почему идешь.

1.10.1997

Зверь

У Князя Тьмы — круги кровавой грязи,

Их глубину страданьем не измерить —

Оскаленные зубы неприязни

И хриплый рев затравленного зверя.

Рычал отец в минуту тяжкой боли,

Кричала мама, заходясь слезами…

Однажды зверя выпустить на волю

Они боялись.

Белыми глазами

Они смотрели на меня, не видя.

У Князя Тьмы в руках — тугая плетка.

На дыбе рвались жилы, будто нити —

И на дыбы вставал ребенок робкий.

Все было так. У зверя нет обличья.

Оскал и хрип свирепствуют в утробе

И восстают местоименьем личным —

В кровавой грязи, в ярости и в злобе.

До срока он живет внутри и дышит,

И давит горло, и ночами душит.

Его никто не видит и не слышит,

Он — зверь слепой, во тьме кромсает душу.

Но вот от встал, на дыбу вздернул тело,

Уже готов к торжественному мщенью,

И в зеркале глаза сверкают белым,

И рот оскален с горьким отвращеньем.

Зачем же я жила, молилась, пела,

Цветок души растила с упоеньем?!

Вот тьма и свет сошлись в моих пределах,

И плетка Князя обрывает пенье.

Я с ужасом, наощупь, оступаясь,

Иду навстречу бешеному зверю…

И ходят под рукой моей, вздымаясь,

Бока тугие…

Верю и не верю.

Ты — это я?

В поту, в горячей пене…

Разорваны твои больные губы

Стальными удилами,

в черной вене

Кровь запеклась…

Мой вороной, мой любый!..

8-9.04.2002

Тоска змеиная

Слезы катятся и катятся,

Словно капли по стеклу.

Твое беленькое платьице

Тряпкой брошено в углу.

Твои радуги и радости

Кто-то злющий уволок.

Время сумеречной старости

Караулит серый волк.

Где-то песня соловьиная

В небесах чужих кружит.

А тоска твоя змеиная

В кольца свернута лежит.

6.10.1997

Бога нет

Ты кричишь во мне раненым зверем,

Одинокое горе мое.

Ты — безверье мое, ты — безверье,

Ты глухое мое бытие.

Ты слепая моя очевидность

Перекрестка незримых миров.

Что случилось с тобой, что случилось,

Если нету ни песен, ни слов?

Если нет ни любви, ни услады,

Если тьма заливает рассвет,

Ничего мне на свете не надо —

Бога нет.

6.10.1997

Стихотворение вошло в цикл «Последнее десятилетие» как итог всех девяностых годов. Уж не знаю, для кого они были «лихие»…

Диковатая душа

В параметрах отчаянья и страха

Забилась диковатая душа.

Себя и мир в осколки сокруша,

Теперь идет на паперть, как на плаху.

7.09.1997

Мера моих талантов

А мера моих талантов —

Как мера моих грехов.

Дуэли и секунданты

Возводятся в ранг стихов.

Борьба изнурила тело,

Почти умерла душа…

Я никогда не смела

Руку себе пожать.

7.09.1997

Помните…

Помните, что я любила,

Помните, что я страдала,

Как любая душа живая,

  я брела по этой земле.

И мерцали мои созвездья,

И всходил серебряный месяц,

Но катилось, катилось, катилось

  на меня судьбы колесо.

28.07.1997

Я прорастаю…

Сквозь каменный бетонный ужас

Я прорастаю, как береза —

Осыпанная пеплом горя

И болью скрученная в жгут.

Я прорастаю, я живая,

И слезы катятся живые,

И стынет светлая дорога

В туманном мареве густом.

28.07.1997

Над бездной

Я полгода была над бездной

Возле самых страшных ворот.

Я забыла голос созвездий,

Я забыла язык болот.

Я вернусь к тебе на рассвете,

Одиночество и любовь.

Будут тихо смеяться дети,

Будет тонко сочиться кровь

По моим омертвелым жилам,

По моей холодной груди…

Что ты вороном там кружила?

У меня еще жизнь впереди!

28.07.1997

Я просто живая

Я просто живая,

Я просто живу,

Живу, обнимая

Звезду и траву.

Трава колосится,

Лепечет звезда.

Мне мнится,

Мне снится

Иная судьба.

9.07.1997

…где будет Бог и буду я

На все вопросы бытия

Когда-нибудь найду ответы.

Когда-нибудь наступит лето,

Где будет Бог и буду я.

Я прячу голову в песок —

Мечтаю, истово мечтаю,

Свою судьбу опять читаю

Меж расплывающихся строк.

Спасибо вам, мои стихи —

Разумный повод разуменья,

Где не оплакано смятенье

И не объявлены грехи.

30.03.1997

Словно кончилась жизнь…

Словно кончилась жизнь, а другая настать позабыла.

Я затеряна в мире, где солнечен ветреный день.

Я любила когда-то, страдала, жила и любила,

А теперь мне на сердце ложится безвременья тень.

март 1997

А быть неизвестным поэтом...

А быть неизвестным поэтом —

Как быть неизвестным солдатом,

Погибшим за правое дело

  в далеком смертельном бою.

Но я еще жива, однако,

Но я еще пишу стихи —

И годы восстают из мрака,

Безгрешны, солнечны, тихи.

февраль-март 1997

Слава

Мой первый сборник медлит до сих пор —

Еще не знаю, что предложит слава…

 1976

Заросшая стоячая канава,

То ржавая, то медная труба…

Теперь я знаю, что предложит слава:

Усмешку на мертвеющих губах.

25.06.1994

Иноверец

Изворотливый ум иноверца —

Словно мутная, в пене, Кура…

У меня разрывается сердце —

Это ты мне звонишь по утрам!

Отлетели слова и сознанье,

И осталась живая душа

Бороздить океан мирозданья,

Под арканом тугим не дыша.

Заарканена всадником белым

Я была на летучей заре,

И в пространстве любви без предела

Я встречаю зверей и царей.

И сама становлюсь королевой…

Сколько жить мне осталось, скажи?

За плечом иноверец, за левым —

Он на локоть мотает мне жизнь.

Это в сильных руках иноверца

Изливается в пене Кура…

У тебя разрывается сердце,

И ты сходишь с ума по утрам.

22.05.1998

Их рядом нет…

Мои друзья на счастье экономят.

Их рядом нет — зови иль не зови.

Подруг находят в сумасшедшем доме

По признаку непрожитой любви.

Из детства возникает детский профиль

И грациозный журавлиный шаг.

Печеный или жареный картофель

В холсты не превращается никак.

Ван-Гог остался в Эрмитажных залах

В затертом и затерянном году.

А тишина Усть-Нарвского курзала

Велит иметь содружество в виду.

Содружество по вере и по воле,

Содружество по дальним берегам.

Я отрекаюсь от беды и боли,

Я присягаю ритмам и стихам.

Как в сумасшедшем доме, как на плахе,

Когда личин и ликованья нет,

В смирительной изодранной рубахе

Была и буду — навсегда! — поэт.

9-10.11.1996

Этот груз непосилен

Этот груз для меня непосилен.

Как на кладбище, всюду кресты.

Только сын троекратно усилил

Груз отчаянья, боли, беды.

За него, за себя, за Россию

Я страдаю и, мучаясь, жду.

Лучшей доли… покоя… мессию…

Кто отвадит от дома беду?

И кружу над своим соколенком,

И любуюсь бесстрашьем его.

На земле непосилен — и только! —

Этот груз, как наследье веков.

За себя никогда не просила —

Все за сына у края беды…

Рядом с ним троекратно усилен

Свет далекой волшебной мечты.

3.11.1996

Сорок дней

К.И.Ф

Сорок дней, как сорок лет,

За тобой — след в след.

За тобой — куда, зачем?

Черный ворон на плече.

Я зову тебя, зову

И тяну, как тетиву,

Жилу сердца своего.

Лук и стрелы: кто кого?

Отпустите тяжкий грех!..

Небеса доносят смех.

И звенит ночная тишь —

Ты ликуешь, ты паришь.

Сорок дней, как сорок лет

За тобой иду на свет.

18.06.1992

Какая тяжкая зима…

Как эта тяжкая зима,

Молчащая и ледяная,

Почти безликая, ночная

Сжимает сердце злая тьма.

И черно-белые холсты

Страшат, как тихие надгробья.

Моей несбывшейся любови

Глазницы белые пусты.

Бежать — на цепи, на ножи,

Пусть липнет к вороту рубаха!..

Бежать — как от стыда и страха

Ребенок маленький бежит.

И жилы скручивая в жгут,

Проклятьем эту ночь измерив,

Стучаться в запертые двери

И знать, что там тебя не ждут.

28.01.1996

Бенгальские огни

 Прозрачный лес один чернеет…

                         А.С.Пушкин

Мы будем жечь бенгальские огни!

Хрустальный лес во тьме изнемогает,

Счастливый смех в безмолвии звенит —

Любовь неразделенная сверкает

Алмазами в заснеженном лесу,

Где колдовство извечно существует,

Бенгальскими огнями на весу…

Она любовь, и значит — торжествует!

1.01.1996