Не уходи

Не уходи

Из моей груди

Туда, где людей нет, —

Боль и свет.

12.01.1990

Неопалимая купина

Любить меня — тяжелый крест.

Кто там прекрасен без извилин?

Кому чугунный жар плавилен

Не надоест?

Клокочет бешеный огонь

В нежнейшем — полудиком — сердце.

В какое зеркало смотреться,

Кому протягивать ладонь?

Я не прошу тебя, любовь,

Защитой быть моей и силой.

Иди к другим, иди к красивым,

Им сны беспечные готовь.

Колючий взгляд, молчанье — я,

Сурова и непримирима.

Неопалимая купина,

Неопалимая моя!

9.08.1989

Липово

Крестьяне

А все-таки все мы крестьяне,

Косые, безрукие — все,

Забытые богом селяне,

Босыми ногами — в росе.

Крутом — каменистое поле:

Ни кустика, ни колоска.

В казарменной серой неволе

Хватает за сердце тоска.

Не встретить желанного друга,

Не взбить для него сеновал.

Не стыть предрассветному лугу,

Хлебам не ложиться в повал…

Гореть электрическим пробкам,

Колесам стучать и стучать,

Равняться бетонным коробкам

На броский кусок кумача.

Наощупь, почти по наитью

Блуждаем по жизни и ждем…

А дом городской — общежитье,

На время сменившее Дом.

10.09.1989

Болото

Моя страна под гнетом дураков.

Куда бежать, в какие коридоры?

И хочется картошки и грибов,

А не стыда вселенского позора.

Страдают и гадают мудрецы,

Как жить народу по уму и силе.

Не обновить просевшие венцы,

Больным губам не прошептать «Россия…»

«Товарищ, верь…» Могучие сыны

В могилах спят – полынь и пепелище.

Но по лесам еще блуждают сны,

Еще полями дикий ветер свищет.

Отравлены колодец и родник,

Глотка воды надежда не предложит.

Хотя бы храм, хотя бы светлый лик!..

Куда ни глянь — все рожи, рожи, рожи.

И дураков невыносимый гнет.

Скрипят глухие ржавые ворота,

Гниют грибы, сочится ядом мед,

Отравлено последнее болото.

9.09.1989

Времена

Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

А. Кушнер

Толкаемся в метро, ругаемся на рынках,

Браним своих детей, пьем на ночь димедрол.

Тупая боль в висках, а истина — в бутылках.

Кто счастлив на земле, и кто из нас не зол?

Ни песней, ни мечтой земля не обогрета.

К прозрачному стеклу горячий лоб приник.

С кем воевать, кого потребовать к ответу,

В каком лесу искать неведомый родник?

Мы начинаем день с опущенным забралом,

Нам нежность не нужна… Но не об этом речь.

Ни скрипка, ни душа свое не отыграла

В безумных временах, где нечего беречь.

1979–1989 (8.09.1989)

Обугленное сердце

Еще роса не высыхает,

Не выцветают небеса,

Но сердце дико обмирает,

Как будто все сожгла гроза.

Стоит обугленный шиповник

Среди обугленных камней,

И льется беспросветный дождик,

И с каждым часом все темней.

Уже на солнце не согреться,

И где-то пробил смерти час.

Мое обугленное сердце

Велит губам моим молчать.

16.08.1989

Липово

Черта

Я не могу переступить черту

Каких-то давних и простых запретов,

Вот почему счастливые секреты

Я в книге жизни нынче не прочту.

Вычерпываю воду решетом.

«Зачем тебе? — ты спросишь. — Это глупо…!

А я отвечу, улыбнувшись скупо:

«Ты муж чужой, а я тебе — никто!»

Сиди, сиди до ночи, голубок, —

Не оброню ни возгласа, ни взгляда,

Но укажу по старому обряду:

Вот бог тебе, а вот тебе порог.

И губы закушу до немоты,

И поведу плечами, недотрога,

Закрою дверь — и рухну у порога,

Как у запретной роковой черты.

12-13.12.1982

Не случилось…

Не случилась любовь

И уже не случится.

Кто-то ночью в окошко мое постучится?

Только птица,

Крылатая вещая птица.

Не случилась любовь —

И уже не случится.

30.07.1989

Липово

Традиционное…

Традиционные стихи,

Традиционные размеры,

Традиционные грехи,

Традиционные химеры.

Традиционные поля,

Где чудо как светло и пусто.

Встает, как черная земля,

Традиционный Заратустра.

И перемешаны стихи

С традиционным сожаленьем.

Слова печальны и тихи,

Как ненавистное смиренье.

15.08.1989

Липово

Запущенный сад

Запущенный сад запускает корявые руки,

Как в волосы чьи-то, в густую сухую траву.

Запущенный сад вырывает последние звуки

И гневно швыряет в безрукую злую молву.

На кочках стоит победивший безвременье дудник,

Ни в чем не повинный бездарный живучий цветок.

Бредет, спотыкаясь, случайный полуденный путник

И силится вспомнить, где запад, а где же восток.

Запущенный сад отпускает тоску понемногу,

Как тонкую леску сноровистый сильный рыбак.

Запущенный сад мастерит деревянную ногу,

А то не уйти от проклятого места никак.

Запущенный сад прилетают расклевывать птицы.

Глухой и ослепший пустует запущенный сад.

На эту могилу никто не придет поклониться,

На камень могильный не ляжет сырая роса.

29.07.1989

Липово

Северное небо…

Северное небо

Редко дышит грозами,

Северное небо

Небогато звездами.

Северное небо

Тучами завешено.

Северное небо —

Да над нами, грешными.

8.08.1989

Липово

Полукривда

Острие цензурной бритвы,

В сердце стынущий испуг:

Полуправда, полукривда

Вылезает из-под рук.

На машинке сбилась лента

И бумага рвется вкось.

Вместо сердца — ком цементный,

Вместо сердца — стыд и злость.

Значит, Сциллу и Харибду

Ты проскочишь в два весла.

Если лезет полукривда,

Правды боль тебя не жгла.

Эту боль, и быль, и небыль

Ты вгоняешь в неформат.

Над Фонтанкой — только небо,

В небе вороны кружат.

Где-то грохает железо,

Полоса идет в горлит.

Самый грозный в мире цензор

Над плечом твоим стоит.

1988

Редакционная летучка

Редакционная летучка,

Надежд и боли колесо.

Ее всегда вывозит случай

Туда, где шорох невесом.

Где все твои надежды тщетны

И боль — не более, чем дым.

Но все еще не так плачевно,

Когда стреляют холостым,

Когда ты можешь спать спокойно

И не рискуешь головой.

И терпеливо ждет в обойме

Тебе отлитый боевой…

1988

Это все осталось в октябре…

Это все осталось в октябре:

Жар, озноб, эскизы декораций,

Отголосок смеха и оваций —

Слабенькая роль в чужой игре.

Авансцены голый разворот,

Душ чужих спокойный повелитель!

Я давно — всего лишь только зритель

С номерком в подвальный гардероб.

Сбитый наспех рушился помост,

Бесновалась черная Фонтанка.

Слово «счастье» не влезало в гранку,

А со сцены просто сорвалось.

Вместо дома — гулкие дворы,

Вместо сна — бессонница в неволе.

Я совсем не знаю этой роли,

Я не знаю правила игры!

Мимо бельэтажа и кулис

Девочка задумчиво смотрела,

Как ложится первый, самый белый

На октябрь сгоревший белый лист.

1.11.1988

Была…

Была для мальчика мамой,

Защитницей темноволосой,

Легкой лесной богиней,

Пляшущей по ночам,

Была для мальчика мамой,

Теплой, родной, любимой…

И стала Ахматовой Анной

Для всех остальных людей.

1 января 1981

Прошедшее время

Мы были с тобой горемыки,

Варили траву зверобой

И кустики ломкой брусники.

Мы были с тобой.

Мы были с тобою печальны,

А сосны шумели о том,

О чем мы с тобой молчали.

Мы были вдвоем.

Мы были… Прошедшее время,

Ты время потерь.

Мы были, мы были все время,

А где мы теперь?

1980

Пасмурный город

Какое пасмурное небо!

И целый день, и целый день

Сечет окно вода со снегом,

Ломает голову мигрень.

Дома стоят прямоугольно —

Заметен след карандаша….

Державный Питер, град престольный!

Тебя —

циклоны сторожат.

И вот стоишь ты три столетья,

Глотая прелый дух болот.

О, радость! — если солнце светит,

Но это вряд ли. Дождь — не в счет.

А люди, спотыкаясь слепо,

Бредут, глаза уставя вниз.

Какое пасмурное небо —

Такая пасмурная жизнь.

1980

Рассветы в Гавани

I

Мой утренний автобус переполнен,

В метро стою, качается вагон.

Я пересуды слушаю невольно,

Закрыв глаза, досматриваю сон.

Я тороплюсь, меня толкает кто-то,

Знакомым людям говорю «Привет!..»

Все думают, я еду на работу,

А я спешу на гаванский рассвет.

II

Какие в Гавани рассветы!

В морозных дымных небесах

Плывет багряная карета,

В шар превращаясь на глазах.

Звучит орган, играют Баха,

Ложатся тени от домов.

Залив торжественно распахнут —

И нет на свете городов.

Где даже снег чернеет, пыльный,

Умолк веселый птичий грай,

Где солнце, пленное, бессильно,

Легло на рельсы под трамвай.

19.01.1978